Комната была разделена как будто во времени. Центр и четыре угла, всего пять точек, а между ними мебель с фурнитурой и растения в горшках соответствовали текущему состоянию мира. Вокруг каждого угла и центра светящийся ореол, мерцание из оттенков и звуков. Они заполняли пять частей комнаты и были домами для пяти голосов, чьи владельцы были заняты игрой. Инвентарь игры кроме Гласных Строк и игрового короба включал персональные атласы и одинаковый для всех набор артефактов: фигуры Нубу и Камень Ветра.

Игра шла уже давно, напитки остыли, а лампы сменили свет на перламутровый. Если бы Гласные Строки можно было записывать, то эта партия заняла бы стандартную тетрадь.

Все участники в ответ на получение Камня Ветра делали ход Нубу. В тех позициях, где Ветер не играет роли, вместо хода фигурой рисовали часть карты в атласе. Атлас кроме готовых карт содержал также пустые страницы для заполнения, на которых было принято обязательно записывать в каких координатах составлено Пребывание.

Ветры перемещаются по рисуемой карте до очередной передачи Камней. Получая новое имя ветра, игроки редактировали или переназывали карты. Игра велась на вечном языке Луча, на котором говорят те, кому больше не суждено заканчивать игру. Камни изготовляются игроками исключительно для себя, пользоваться чужим камнем запрещал Кодекс Эха.

В ход с учетом ветра игроки меняют положение фигур Нубу, которые размещаются на игровом поле в небесном мире, в наземных царствах или в глубинах — водных и подземных.

Сейчас действовал черный ветер, и игрок в зеленом кресле возле книжной тумбы сделал ход фигурой ветвей. Теперь всё, что цветилось ветвями его царства, было созерцаемым, в присутствии небесных фигур; это был сильный и достаточно мудрый состав. Игрок в зеленом кресле передал Камни ветра игроку в центре, который лежал в гамаке и курил через каменный мундштук. Тот смешал их в специальном мешочке и вытряхнул на поднос. Ветер не определился, и игрок в гамаке открыл атлас.

Следующий ход достался молодой женщине в бирюзовом наряде с запретным знаком на пуговицах. Она сидела в мерцающих очках на кушетке между джезвой и лампадкой. Взяв камни обеими руками, она перемешала их, аккуратно положила на столик. Подземный ветер, обозначенный камнями, явно расстроил её, и она в счёт хода повернула фигуру маршрута на четверть оборота. Её Гласная Строка:
— Зайди ко мне за ширму, отсюда я вижу путь по облакам.

Далее следовал ход колоритного гостя в черно-синей шапке причудливой формы. Одной рукой этот господин держал стеклянный стакан и перо, а другой взял из числа камней ветра свой — а он играл всегда костью Белого Дракона из маджонга — и зажал его в кулаке. Прислонив кулак к уху, гость в шапке закрыл глаза, прошептал что-то как будто переговариваясь с зажатым в руке ветром. Затем положил камень обратно в шкатулку — в ней игроки передают их друг другу — к другим камням, закрыл её и поставил на крышку стакан. Свет из окна проходил через стекло и падал на одну из карт его атласа, лежавшего тут же на столе. Переложив перо в другую руку, человек в шапке начал вращать стакан, отчего цвет бликов на бумаге менялся. Когда блик стал оранжевым, господин сделал ход фигурой Маяка, пером начертил иероглиф в атласе и передал шкатулку следующему игроку.

Его лицо скрывала маска, инкрустированная яркими драгоценными камнями, сверкающим металлом, полированными блестящими осколками. Даже без движения его головы в этих украшениях отражались все движения вокруг, отчего маска казалась живым и текущим, переливающимся лицом. Он поклонился, принимая камни, и сел в свое кресло. На колени сразу вернулся его питомец, серо-песочный кот в полоску. На морде его тоже была маска, изображающая тигра. Собственный окрас и эта маска были настолько гармоничны, что попытки представить истинную морду кота вызывали ужас и благоговение с эхом безумия.

Его ход не был быстрым. Открыв шкатулку, осмотрев камни и накрыв их затем ладонью, он достаточно долго думал, после установил на поле фигуру зрачка рядом с фигурой маршрута. Игрок в маске произнес следующую Гласную Строку:
— Снимая маску, будь готов увидеть что-нибудь иное.

От игрока в маске ход перешел к человеку в зеленом кресле. Получив шкатулку с камнями, он быстро открыл её, взял камни, перемешал, положил на стол. Пристально смотря на них и слегка шевеля губами, игрок замер на пару минут. Затем он оглядел других игроков. Кто-то ответил взглядом, кто-то нет. Было видно, что у игрока есть Гласная Строка, но он не может её сказать. Правила не позволяли записывать строки, их важно было произнести. Однако разрешалось и выразить ход как-то иначе — это и было сделано. Человек в кресле заточил перо, уколол ладонь и начал кровью делать отметки в своём атласе. Он изображал, а скорее даже царапал карту человека. Вот тут был мозг, обитель мыслей, какое-то рацио; относительно рядом было сердце, двигающее сому и движимое ею; и все они были в границах человека. Отдельно, за пределами человека, было ещё что-то, игрок изобразил это островом неопределённой формы. Никто в комнате не видел, что он рисовал, однако все испытали это чувство стремления материка человека к тому острову неизвестного. Тяга принимала разные оттенки: попытка изобразить или найти карту, на которой показано что где расположено; или же заметки и наброски про поиск маршрута как добраться до острова; иногда — ощущение, что карта в наличии, маршрут нанесён на карту, но отсутствует ключ к преодолению преграды… Игрок в зелёном кресле примерно так и чувствовал, твердил в уме "Звёздный ключ, звёздный ключ…", но произнести вслух не мог. Боль в руке и карта с багровыми подтёками пока что были единственным вариантом хода.

Получив камни ветра, игрок в центре не стал садиться в гамак, а ходил возле него, курил. Потом уселся на коврик с узором из рогатых ромбов и стал перекладывать по одному камни из шкатулки в свой мешочек. Достал из кармана серебряные серьги, браслет и диадему с белыми сапфирами — украшения, которые носят только ночью — и разложил их на коврике. Внутрь диадемы поместил браслет, внутрь него серьгу. Кольцо второй серьги положил снаружи от диадемы, и установил на него отсоединённый мундштук. Поперебирал камни внутри мешка, вытащил один из них и поставил его на серьгу внутри браслета. Спустя секунду уверенно взял фигуру ящерицы и установил её рядом с фигурой маршрута, выше на одну ступень.
— Рога луны проткнули облака — произнёс он.

Пока игрок с мундштуком высыпал камни из мешочка обратно в шкатулку, женщина в бирюзовом, которой принадлежал следующий ход, встала, прошла в центр комнаты, взяла с коврика диадему и браслет, не тронув серьги, и вернулась обратно на кушетку. Руки её были заняты украшениями, и потому игрок из центра комнаты прошёл вслед за ней и положил шкатулку с камнями на столик рядом с джезвой.

Спустя несколько минут, когда все игроки вернулись на свои места, женщина в бирюзовом снова встала и подошла к зеркалу. Только теперь стало заметно, что в её ушах серьги точь-в-точь как остались на ковре; браслет уже красовался на руке. Она подняла диадему и медленно опустила на голову. В зеркале остались только звёзды белых сапфиров, а всё остальное заполнилось словно бы космической чернотой. Женщина в бирюзовом опустила руки от головы, и чернота из зеркала разлилась по комнате. Темнее не стало, просто все блики и отражения светились сами по себе, а между ними струились вихри черноты; стало ясно, что вечер закончился и наступила ночь. Вернувшись на кушетку, игрица открыла шкатулку, посмотрела на камни. Не стала менять ветер или направление, закрыла и передала шкатулку господину в необычной шапке, а сама достала атлас.

Получив шкатулку с камнями, игрок в странной шапке уселся в своё кресло, испил последний глоток из своего стакана, задумался. Вскоре он встал и произнёс:
— Хочу рассказать вам что-то. Если игроки не против, я начну.

Он посмотрел на игрока в маске, который в этот момент гладил своего кота. Маска легко кивнула, игрок в шапке перевёл взгляд на ночь в бирюзовом платье. Та ещё подержала джезву над чашкой, отставила её и медленно наклонила голову с улыбкой. Следом за ней уже одобрительно кивал игрок с мундштуком. Посмотрев на игрока в зелёном кресле и убедившись, что тот показывает одобрение большим пальцем, игрок в шапке продолжил:
— Я поведаю миф о коте и драконе.

Миф о коте и драконе
Это случилось когда люди ещё не строили высоких стен. Злые элементали обрушились на блаженный сад, желая погубить святые деревья. Жрецы сада призвали на помощь драконов, и те помогли сразить демонов, обратить тех в бегство.

Один дракон был ранен и остался в саду без сознания. Кот, смотритель сада со стороны природы, нашёл того дракона и позвал жрецов, и те стали его врачевать. Когда дракон полностью исцелился, он пришёл к коту.
— Я пришёл с поклоном и благодарностью, ведь ты спас мою жизнь. Но я пришёл и с просьбой, иначе я не могу. Покажи дорогу в мою страну. Я никогда не покидал её и никогда не возвращался, я не знаю путь.
— Благодари не меня, но жрецов. Я смотритель и выбора не имел.
Так ответил кот дракону. И продолжил:
— Сад знает путь в твою страну, а значит знаю и я, но не смогу рассказать на общем языке. Знаешь ли ты кошачий?
— Кошачьего языка не знаю — отвечал дракон. — Лишь общий и драконий.
— Тогда плохо дело — сказал кот. — Я могу рассказать путь лишь с позволения жрецов и только на своём языке. И если с разрешением не вижу препятствий, ведь ты сражался за сад, то с языком вряд ли что-то получится. Перевод знаний сада на общий язык мне не подвластен.
— Покажи дорогу, дракону нельзя оставаться в чужой стране. Не знаю, чем отплатить тебе, но если это в моих силах, я готов на всё.
— Научи меня драконьему языку — сказал кот. — Полагаю, что смогу перевести на него рассказ о маршруте пока ты будешь меня учить.
— Не выйдет. Драконий язык можно познать только в стране драконов.

Кот и дракон молчали.
— Я готов отправиться с тобой, чтобы выучить твой язык в твоей стране. — наконец произнёс кот. — При одном условии: ты вернёшь меня обратно, сюда, в сад.
Дракон подумал и ответил:
— Ты спас меня. Думаю, что Старший Дракон, мой наставник, согласится исполнить твою просьбу.
— Быть тому. — кот зажмурил глаза. — Мне надо подумать, потом примемся за дело.

Тени слегка подвинулись, когда кот спрыгнул к дракону, который дремал под деревом.
Кот соорудил фигуру в форме кошки из глины, дракон полыхнул на неё, глина запеклась и кот установил свою копию на одну из ветвей дерева. На другой стороне дерева кот свил из веток что-то наподобие гнезда в виде кота и поместил туда цветов, травы и плодов.
И спросил дракона умеет ли тот сотворять иллюзии или наваждения. Дракон ответил, что не умеет, но предложил создать оживший ветер. Кот согласился, сам ушёл в дальний край сада. Когда вернулся, дракон уже закончил с ветром, и тогда кот скормил тому ветру принесённые цветки и коренья, которые продлевают время жизни.
Затем приказал ветру принять внешность кота и научил того нескольким фразам на кошачьем. А спустя время кот вскочил на спину дракона и они отправились в путь.

Кот указывал дракону дорогу, дракон нёс на себе кота. Они почти не делали остановок, только в редкие моменты когда дракону был необходим краткий сон или когда коту надо было уточнить, вспомнить или узнать детали маршрута. Во время остановок кот и дракон имели возможность поговорить.

— Зачем тебе знать драконий язык? — сперва спросил дракон.
— Я смотритель сада, — ответил кот — в который отовсюду прилетают многие ветра. Мне важно знать то, что они могут сообщить. Из твоей страны такие гости тоже не редки.
— Много ли языков ты уже знаешь?
— Кроме кошачьего и общего я знаю все человеческие, древесный, земляной, немного понимаю огненный. Что до языков животных, то их я тоже понимаю, они есть наречие моего языка. Это уже что-то, но я не сказал бы, что это много. — кот самодовольно зажмурился.
— Знаешь ли, для меня, владеющего лишь тремя языками, это много. — сказал дракон. — И то я теперь не уверен. Кроме общего и драконьего я думал, что знаю человеческий, но ты говоришь, что у людей много языков…
— Для тебя и меня это один язык, мы поймём любого человека. Люди часто не понимают друг друга, разделяя свои же языки, но это их проблемы.

Во время следующей остановки дракон спросил:
— Зачем мы делали копии котов в саду?
— Я договорился со жрецами, что ненадолго покину свой пост, но никому кроме них знать об этом не обязательно. Поэтому мы оставили подменные образы.
— Но почему три? И все разные… — не понял дракон.
— В саду я обитаю на дереве, — ответил кот — и потому образы мы с тобой оставили именно там. Глиняный для тех, кто смотрит на дерево с земли; из веток — для тех, кто смотрит с неба; твой ветер — для тех, кто видит сразу во все стороны.

В другой раз кот задал вопрос дракону:
— Почему драконы пришли на помощь людям? Вы им чем-то обязаны?
— Вроде того. Люди наделили нас силой.
— Вы же старше людей на тысячелетия, разве не так? — удивился кот.
— Это правда, однако же, до появления людей мы не были теми, кем являемся сейчас.
— Объясни, если можешь. — не унимался кот; было видно, что вопрос его занимает.

Дракон стал рассказывать.
— До появления людей драконы вели иной образ жизни. А когда появились люди, многое изменилось: всё, чего недоставало им, он стали приписывать нам, драконам, считая нас могущественными существами. Удивительно, но теперь мы действительно могли летать, извергать пламя, управлять погодой и вообще творить магию. Поначалу мы не понимали, что происходит, что нам делать с этими способностями. Но вскоре новая наша природа пригодилась нам.

Оказалось, что не только мы подверглись странному влиянию людей, но и демоны. Демоны стали сильнее, и нам очень и очень понадобилась та сила, которую мы обрели. Позже мы поняли, что это суть людей — упускать исходный смысл, но наделять дополнительным — новым или лишним. А ещё — силой, необходимой, чтобы с этим неясным, наслоенным поверх, смыслом справиться.
Обретя силу и этот странный новый смысл, мы поняли: исходный порядок чист и суть гармония, а потому был незаметен, если не с чем сравнивать. Имея же с чем сравнить, нам открылось сакральное понимание, которое и составляет основу наших воззрений.

— Потому мы считаем, — продолжил дракон после короткой паузы — что люди оказали нам услугу, даже привнеся в нашу жизнь лишнюю суету, по сути навсегда лишив нас желанного идеала.
Кот ничего не ответил, и они продолжили путь.

Во время последней остановки дракон спросил кота:
— Как вышло, что ты стал хранителем в саду людей?
Неизвестно, что кот ответил дракону, но точно что-то рассказал. После этого привала оставалось преодолеть последнюю часть пути, пусть не самую длинную, но самую утомительную — на подступах к стране драконов ошиваются одичавшие смерчи, и даже хозяевам этих земель приходится постараться, чтобы с ними поладить.

Спутники успешно преодолели оставшуюся часть пути. Дракон вернулся домой, а кот обрёл учителя, которым стал Старший Дракон. Он заявил, что обучаться драконьему языку правильнее всего в ходе особого праздника, который скоро начнётся. Старший Дракон, объясняя суть, называл событие праздником, хотя и обмолвился, что многие назвали бы это игрой, и в общем-то никто не против такого названия.

Суть этого праздничного мероприятия состояла в том, что каждый игрок общался по очереди с другими игроками — рассказывал, пел, а хоть и танцевал, тем самым объясняя что-то. Было и условие: говорить прямо о своём намерении или желании было нельзя; воспринимающий игрок — зритель или слушатель — должен был догадаться либо попасться на уловку выступающего. Если после такой коммуникации игрок-зритель делал что-то близкое к намерению игрока-вещателя, то его выступление считалось успешным. Надо заметить, что успех ни на что не влиял, все продолжали общаться с другими игроками независимо от результата, и не было заметно ничего похожего на подсчёт успешных выступлений или каких-либо очков, идущих в зачёт.
В какой-то момент кот подумал, что драконы таким образом просто упражняются в коммуникации. В то же время кот признал, что игра увлекает его, и действительно похожа на праздник.

Игра продолжалась уже пару десятков дней, в какой-то момент кот обнаружил, что не только различает и узнаёт отдельные слова, но даже и без слов понимает всё, что ему хотят сказать.

И тут же в ходе игры он же встретился со Старшим Драконом, который своим выступлением передал ему, что кот обучен всему, что мог усвоить, и что ему пора возвращаться домой. Кот понял это сразу, отчётливо и явно, как и то, что Старший Дракон без сомнений знал, что понят. Дракон прекратил игру с котом и заявил:
— Оставаться здесь тебе более не нужно, да и не пойдёт на пользу. Того дракона, который принёс тебя сюда, отпустить сейчас я никак не могу. Да и других драконов тоже. Они все нужны сейчас здесь.
Старший Дракон немного подумал.
— Мне известен лишь один иной способ отправить тебя домой. Ты умеешь превращаться?
Кот не ожидал такого вопроса, но и удивлён не был. Он ответил:
— Смотря во что. Какое обличье тебе от меня нужно и как ты собираешься меня вернуть домой?
— Если ты превратишься в молнию, то я с лёгкостью метну тебя в направлении страны людей. — Старший Дракон посмотрел на кота и добавил: — Думаю, я смогу попасть прямо в твою обитель, священный сад. Но тебе надо будет как-то уберечь его от удара молнии, то есть от себя самого.
Коту потребовалась пара вдохов, чтобы решиться и согласиться.

Кот превратился в молнию, Старший дракон ухватил его, замахнулся, и запустил в сторону дома, где уже расцветал священный сад. Кот не летел, а сверкал и искрился сквозь небо, не ощущая времени и расстояния.
Бросок был и быстрым и точным, ещё до заката молния ударила в дерево, на котором жил кот, опалив половину ствола и кроны. Фигура кота из веток сгорела. Фигура из глины рассыпалась. Кот из ветра закружил остатки полыхнувшей молнии и растворился, на его месте остался лишь чёрный кот с мерцающими усами и кончиками ушей, восседающий на одной из ветвей.

С тех пор в саду одна половина того дерева цветёт, а другая в это время шуршит и постукивает голыми обгоревшими ветками, поднимая лёгкий ветер. Чёрный кот, смотритель сада со стороны природы, обитает на том дереве. Иногда он забирается на самую высоту и долго сидит там, покачиваясь на ветке. Говорят, что так он слушает эхо пролетающих мимо сада ветров.

Закончив рассказ, игрок сделал ход фигурой Маяка, переместив её к фигуре ветвей.


После рассказанного мифа игроки долго молчали. Это было благодатное молчание, очень хорошее молчание, не когда нечего сказать или непонятно как поступить, а именно когда тишина есть лучшее сообщение и лучший поступок. Однако и этому молчанию пришлось закончиться.

Постепенно к звукам пребывания в комнате прибавились лёгкие шумы танца. Игрок в маске, оказывается, уже достаточно давно встал с кресла и двигался вокруг странным образом. Иначе как танец это сложно было воспринимать, но где так танцуют и что такие движения означают — не всякий готов долго размышлять об этом. Персона в маске продолжала медленно двигаться, кот также бродил вокруг да около, однозначно принимая участие в этом странном движении. Прошло совсем немного времени, и вот уже прочие игроки пристально следили за этим странным завораживающим танцем. Окончилось это плавно и вместе с тем быстро: маска замедлился и в самом конце движения установил фигуру Амфоры на свободное место. Лишь тогда всем стало очевидно, это это был не столько танец, сколько исполненный особой красоты ход. За которым последовала Гласная Строка:
— Сквозняк из красного угла унёс меня, развеяв…

Игрок в зеленом кресле уже забинтовал пораненную руку и теперь достал из книжной тумбы необычный предмет, который, как оказалось, там хранился вместе с малочисленными книгами. Предмет был в форме бутыля или конуса, и к тому же из почти полностью прозрачного материала, слегка матового на ощупь, но бликовавшего почти как стекло. Внутри этого округлого конуса были устроены, натянуты и закреплены какие-то детали, совершенно разные: деревянные, металлические, каменные, также кожаные и будто бы даже из жемчуга. Игрок не вставая с кресла прислонил узкий край предмета ко рту и слегка дунул в него. Все внутренности предмета пришли в движение, и стало ясно, что это музыкальный инструмент. Внутри необычного бутыля дергались струны, ударялись молоточки и крутились какие-то малюсенькие флюгера. На выходе получался не просто звук, а как будто уже готовая композиция из партий разных инструментов. Игрок что-то покрутил и подвигал на одной из сторон инструмента, куда выходили рукоятки и части внутренних деталей — и дунул ещё раз, уже сильнее и продолжительнее. Комната наполнилась мелодией, в которой явно звучали осколки льда, падающие в горячий ручей, и круги на воде доходили до берегов, шурша и плескаясь, а отсветы и блики сквозь пар преломлялись в гнущиеся звуки не то струн, не горнов.

Мелодия играла недолго, но все, кто был в комнате слушали её с удовольствием. Когда звучание полностью утихло, игрок в зелёном кресле не смотря на камни взял фигуру Созвездия и установил в самом углу поля. Гласная строка:
— Холодное, чужое созвездие огня.